Подписка на новости сайта

Enter your email address:

Delivered by FeedBurner

Же тем, Пари, же те детест, Пари (*Париж, я тебя люблю, Париж, я тебя ненавижу)

4 Апр
2012
«Летом съездил во Францию, посмотрел Лувр,
Эйфелеву Башню – как-то не очень впечатлило…»
(с туристического форума)


Париж – точка притяжения туристических взглядов. Все знают, что прежде чем смерть придет к нам, посетить Париж просто необходимо. Фильмы о Париже, песни о Париже, запахи Парижа в духах, книги о Париже… В общем, у нас есть вполне определенная картина столицы Франции, которую мы храним в сердце, и прощаемся с ней, выйдя из аэропорта и сев в парижское метро.

Мьюзик в тему:

Шок номер один: а где все французы? Где все эти романтические парижанки в газовых шарфиках, где художники в беретах, где милые кучерявые мимы? Напротив сидит полная арабская женщина с черноглазым ребенком на руках, чуть левее – темнокожий парень с дредами и наушниками в ушах, еще левее – пара темнокожих парней в каких-то длинных разноцветных балахонах, которые, кажется, когда-то видела в программе «Вокруг света». Ах, вот она – французская девушка, в пожеванной серой майке, коричневой длинной юбке как будто сшитой из старых панталон, склонилась над электронной книгой… Если приглядеться, то ее, в общем-то можно назвать симпатичной. Но это если долго приглядываться.
На фото: единственная “француженка”, встреченная нами в Париже)) Снимается для рекламы возле Сакре-Кер.

Да, Париж разочаровывает многих русских. Очередь в Лувр, дорогущий подъем на Эйфелеву башню, довольно скромный даже по сравнению с Петергофом Версаль, крошечный Мулен Руж… Хотя круасаны, конечно, хороши, и ни в какое сравнение не идут с тем, что подают под этим названием в России…
Я ехала в Париж готовой ко всему его многообразию культур и сопутствующему этому культурному мусору (причем – в буквальном смысле). Но и меня он удивил.
Сейчас я могу сказать точно: Париж – единственный из моего полугодового путешествия по Европе город, в котором мне захотелось остаться больше, чем на неделю. Этот город невозможно почувствовать за три-четыре дня. А за два он вообще может не вызвать ничего, кроме усталости и разочарования. Его нужно пить как дорогой коньяк – постепенно, не пресыщаясь, и – главное – избегая проторенных туристических троп.
Знакомство
Милая французская пара пенсионеров, плохо говорящая по-английски, везла нас целых четыре часа и высадила возле железнодорожной станции в крошечном, но очень старинном городке в пригороде Парижа. Париж, в отличие от Москвы, сохраняет свои границы уже много десятилетий, но количество жителей в нем, разумеется, увеличивается. В итоге эмигранты захватили все пригороды.
Возле вокзала слонялась темнокожая молодежь, которая просила закурить, спрашивала, сколько времени и даже предлагала поцеловаться в качестве разминки. Двухэтажная пригородная электричка шокировала еще больше – граффити покрывало стены железнодорожных тоннелей на 90%, в вагоне сидела все та же темнокожая публика, валялись газеты, мусор. А мимо мелькали ухоженные европейские старинные домики, узкие улочки, мощеные камнем…
Метро было чуть чище, чем электричка, однако особой разницы в контингенте не было. А когда я вышла на станции Crimee и вдохнула парижский воздух, то почувствовала совсем уж невероятное. Пахло как…в Суйфэньхэ, провинция Хэйлузцян, Китайская Народная Республика. Так мы оказались в китайско-африканском квартале…
Фото: Возле канала Урк, станция Crimee, покрытые граффити грузовики привозят товары на еженедельный с/х рынок. В воздухе летает пакет.

Возле дома моего парижского приятеля стояла кучка темнокожих молодых людей, один из них бросился показывать нам дорогу, причем уехал в противоположном направлении…
Бить или не бить?
Да, с толерантностью французы, пожалуй, перегнули палку. Всю ночь напролет эта толпа темнокожих подростков провела под окнами нашего дома. Государство оплачивает их семьям гостиницу за угнетение в прошлые времена, но в итоге в номер набиваются все возможные родственники и друзья, поэтому в теплое время года молодежь старается как можно меньше проводить времени дома. Никто из них, конечно, не работает. Зачем, если есть пособие? Разумеется, они не хулиганят и ни к кому не пристают – просто пьют, опорожняют мочевой пузырь на глазах у прохожих, громко общаются и поют, мешая спать жителям окрестных домов. Да, можно вызвать полицию, только толку от нее никакого – парни знают, что на следующий день их выпустят на волю, и они точно также будут стоять на том же месте. Полиция часто просто игнорирует такие вызовы. Им нельзя применять силу, можно только вежливо приглашать в автомобиль. Иначе – нарушение прав и притеснение. В этом смысле Россия – куда более толерантная страна, чем Франция. У нас бы не посмотрели, что дебошир внизу – темнокожий и отоварили бы бутылкой из окна точно также, как и европейца или китайца.
Если идти от Crimee на Монмартр по парижскому «бульварному кольцу» (Бульвары Ля Вилетт и Ля Шапель), то можно за какой-то час побывать сразу в нескольких странах мира.
Фото: возле станции “Сталинград” на бульваре Ля-Вилетт.

Причем в этих странах на вывесках не будет ни слова ни по-французски, ни по-английски, местные будут одеты в национальную одежду, товары все тоже национальные. Маленькая Индия, крохотный Китай, Израиль, Марокко, Алжир – это настоящее путешествие вокруг света за 60 минут. Пожалуй, ни в одном городе мира не увидишь такого разнообразия.
Фото: Типичный Париж, “Бульварное кольцо”.

Местные не любят фотографироваться.

Мусульмане на Бульваре Ля-Шапель.

Открытки в традиционном индийском свадебном салоне.

Индийский магазин с едой.

Если быть до конца честной, то я еще несколько лет назад поймала себя на мысли, что при слове «француз» представляю темнокожего парня с торчащими во все стороны вьющимися волосами и в очках. Да, я оказалась права, французы тут в меньшинстве. Толерантность, как ни странно это звучит, привела к тому, что сейчас ущемляются права коренных жителей государства. Что касается туристов… Это попросту основной бизнес эмигрантов.
Возле знаменитой достопримечательности Парижа – базилики Сакре-Кер работают целые банды – одни – румыны и африканцы – играют в «наперстки», другие – темнокожие крепкие ребята – окружают беззащитных туристов (особенно они любят азиатских девушек, которые боятся сказать «нет»), вяжут на руках из разноцветных ниток «браслет дружбы», а потом заставляют платить за него 10 евро. Причем, когда рядом с ними находится полиция, они просто уходят с линии зрения за угол и там продолжают в том же духе.
Вид на базилику снизу.

Знаменитый диалог Кости и афрофранцуза: Костя не желая обходить мелкого хулигана на перегороженной им тропе, молча втыкается в него. АФ вопит: RASIST!! Костя (по-русски): Отвали. АФ (извиваясь от злости): Ah, Russia! This is not Russia here! I’m a boss here!!

Чуть выше на входе в собор, а также возле центра Помпиду, ходят «слепо-глухо-немые» румынские женщины Парижа. Они собирают подписи (а после этого – и деньги), в поддержку их “общества”.
Возле центра Помпиду полно отдыхающих, но “обработать” их не так-то легко.

Поддаются в основном сердобольные старушки.

Возле галереи Орсэ также работают женщины цыганского вида, они проходят мимо очереди, наклоняются возле жертвы и изображают, что нашли «золотое» кольцо. Если человек соглашается, что это его, то они просят денег за «помощь».
Альтернативный Париж
Рядом с Парижем эмигрантов, авантюристов и мошенников мирно (но не всегда) сосуществует Париж туристический – с пятизвездочными гостиницами, пароходиками на Сене и экскурсиями на Эйфелеву башню. Но они пересекаются – возле каждой достопримечательности на тебя обязательно пойдут стеной эмигранты, увешанные копиями символа Парижа как елки новогодними игрушками. Также они обязательно предложат тебе платки, духи Шанель номер 5, а также составить ваше имя из специальных букв-вагончиков.
Вид на Париж с Монмартра с участием букв-вагончиков.

А теперь о тропах, не таких уж и неизвестных, но тем не менее, почему-то не испробованных моими друзьями-знакомыми. Вместо Эйфелевой башни мы поднялись на башню Мон-Парнас – с нее открывается не менее живописный вид, но стоит он дешевле, и нет очередей.
Вид с башни Монпарнас на кладбище Монпарнас.

Башня – единственный небоскрёб, расположенный внутри городской черты Парижа, а не в его «пригородах». 57 этажей, 210 м. Строительство небоскрёба велось с 1969 по 1972 годы.

Существует ироническое высказывание, согласно которому, самый красивый вид на Париж открывается с вершины этого небоскреба, поскольку тогда он сам не будет в поле зрения. Аналогичное утверждение приписывается Ги де Мопассану, относительно его антипатии к Эйфелевой башне.

Согласно опросу, проведённому на интернет-сайте «Виртуальный турист», башня (Монпарнас) вошла в список самых уродливых строений мира, заняв в нём второе место.

Вместо того чтобы мучить себя несколько часов подряд шедеврами классики в Лувре, мы сходили в музей Орсэ – туда тоже очередь намного короче, а в самой галерее выставлены работы импрессионистов, постимпрессионистов, скульптуры и предметы в стиле ар-нуво. Люблю маленькие галереи! В больших искусство может утомить сильнее, чем разгрузка вагонов.
Вид на Орсэ.

Тур в бывший еврейский квартал Марэ оказался не таким увлекательным, как я думала. Но площадь Вогезов впечатлила.
Настоящие французы на площади Вогезов.

Здесь можно сначала посидеть на траве, жмурясь от солнца и разглядывая французов и толстых парижских голубей, а потом сходить в дом-квартиру Виктора Гюго (вход, кстати, бесплатный), а потом пройтись по антикварным лавочкам и крошечным художественным галереям, расположенных в аркадах огибающих площадь зданий, строго выдержанных в едином стиле — из красного кирпича с полосами. Я, к примеру, обнаружила в одной из галерей (Модус) удивительные скульптуры Изабель Мирамонте и Бруно Каталано.
Чудесные работы Мирамонте, красиво передающие динамику движения.


Марэ, район геев, евреев (бывш.) и хипстеров:)))


Вот, кстати, ломомагазин.

Кажется, что-то про Шагала)

Прогулка вдоль канала Урк оказалась не менее увлекательной – здесь, оказывается, ловят рыбу..

а пожилые парижане играют в любимую всеми французами игру «шары» – что-то вроде русского бильярда на земле и без кия. Можно перекусить в плавучем ресторанчике, тут же послушать живую музыку.
Лодка-театр “Антипод” на канале Урк.

Можно увидеть единственный сохранившийся в Париже подъемный мост.

Негр, вызвавший у меня уважение. Он ничего не призывал покупать, просто сидел на берегу канала Урк и вырезал из дерева ажурные плафоны.

Граффити в 19-м округе.

Не забывай свои корни.


Другой конец канала Урк приводит к Парку Ла-Виллет, в котором расположен Городок Науки и Индустрии. Он является третьим по посещаемости музейным центром Парижа после Лувра и Центра Помпиду, но соотечественников в нем почему-то мало.
Кинотеатр «Жеод» — геодезический купол диаметром 36 метров, составленный из 6433 стальных зеркальных треугольников. Возведение и оборудование «Жеода» обошлось французам в 130 миллионов франков.

Наверное, скучное название и не менее скучное наполнение аналогичных музеев в России отталкивает их. А зря! В Музее Науки и Индустрии все экспозиции интерактивны. Это значит, что можно пощупать, послушать, почувствовать или поиграть большинством экспонатов.
Девочке нужно слушать сразу в два наушника, не иначе.

Космос, игра света, законы математики, генетика человека, передача звука и изображения, свойства энергии и т.д – и все это доступно и понятно даже школьнику. Кстати, для детей младшего возраста есть отдельный городок, где можно проверить законы физики на собственном опыте. И вся эта красота всего за 11 евро.
В Музее науки: зародыши Гагарина.

Йоды

Главный холл музея с вертолетом.

Парк Ла-Виллет также достоин посещения как самый большой парк Парижа. Здесь, на берегу канала Урк молодежь играет в различные активные игры, танцует, просто лежит на траве. Разнообразная культурная программа предлагает в течение всего года многочисленные развлечения: выставки, театральные постановки, концерты, цирк, вечерние сеансы кино летом на открытом воздухе…

Французы – ребята не из стеснительных:)

Вместо серого и всегда забитого под завязку туристами Нотр-Дама предлагаю отправиться в церковь Сен-Сюльпис, которая упоминается в книге Дэна Брауна «Код да Винчи». Именно там последователь секты «Опус Деи» — альбинос Сайлас искал краеугольный камень. Да, здесь стоит тот самый таинственный гномон, в котором на самом деле нет ничего таинственного – это просто часы, по которым в далеком 18 веке пастор церкви Жан-Батист Ланге де Жержи определял точное время весеннего равноденствия и вычислял точную дату Пасхи. Но фанаты Дэна Брауна уверены, что гномон – восьмое чудо света, поэтому к нему каждый день приходят «паломники». Специально для них рядом с гномоном висит объявление, указывающее на то, что не стоит копать и производить измерения рядом с этим прибором.
Гномон

Но гномон – не самое интересное, что есть в Сен-Сюльпис. Тут расположен один из крупнейших французских органов.
Великолепный орган в Сен-Сюльпис.

Анхелитосы.

Месса с ангельским пением монахов и многозвучием инструмента стала для меня настоящим открытием.
Месса в Сен-Сюльпис.

Шикарный дирижер, кстати, в правом углу вон.

Еще одна альтернатива Нотр-Даму – Сент-Эсташ. Это огромная готическая церковь, где как раз расположен самый большой орган Франции, и в ней тоже проводятся концерты. Возле церкви Сент-Эсташ расположена удивительная скульптура Анри де Миллера – «Ухо Парижа» или «Слушающий». Это 70-тонная голова, лежащая на боку и приложившая к уху кисть.
Сент-Эсташ, еще одна готическая церковь, потерявшая популярность в тени Нотр-Дамма.

А выглядит еще ничего.

Ухо Парижа и я.

А на Монмартре больше нет художников, здесь, в основном, ремесленники, рисующие портреты, шаржи и копии с фотографий – все как на набережной во Владивостоке. Кстати, среди художников встречаются и наши соотечественники.
Художницы на Площади Художников, Монмартр.

Тяжкий труд художников.

Зеваки пьют кофе по 4 евро за кружку на площади Художников.

Уличное искусство Парижа, Монмартр

Уютное открытое кафе на Монмартре

На кладбище Монмартр, где похоронены Золя, Стендаль и вот этот чувак. Впрочем, чувак не кто попало, а Жак Мари Эжен Годфруа Кавеньяк — французский политический деятель конца 19-го века.

Кладбища Парижа напоминают густо застроенные памятниками парки для прогулок.

Еще стрит-арт.

Заброшенный (или нет?) сквот на Монмартре.

После увеселительных процедур на Монмартре можно подумать о вечном, побывав в Империи смерти. Речь идет о парижских катакомбах, где с конца 18 века хранятся останки почти 6 миллионов человек (то есть три населения современного Парижа). Кости и черепа аккуратно выложены в пирамидки, ряды и колонны самым затейливым образом.
Я ожидала, что пройду через пару залов с черепами, и на этом все кончится. Нет! Комнату за комнатой мы проходили через 6 миллионов парижан, умерших по разным причинам.

Где-то среди этих костей находятся остатки земного пристанища Шарля Перро, Паскаля, Робеспьера, Франсуа Рабле и Марата.

Пробирает буквально до костей, хотя в истории катакомб нет ничего трагического. Раньше здесь были каменоломни, в которых добывали камень для строительства парижских архитектурных шедевров (и обычных домов тоже). Общая протяженность каменоломен по разным источникам – от 187 до 300 километров. Как же в каменоломнях появился оссуарий?
В Средневековье католическая церковь всячески поощряла захоронения возле церквей, получая немалые прибыли за отпевание умерших и за места на кладбище. Поэтому христианские кладбища располагались в центре населённых пунктов не только в Париже, но и по всей Европе. В итоге к середине 18-го века одно из крупнейших кладбищ Парижа – кладбище Невинных – стало местом погребения двух миллионов тел, слой захоронения уходил в глубину иногда на 10 метров, уровень земли поднимался более чем на два метра. В одной могиле на разных уровнях могло находиться до 1500 останков разного периода. Кладбище стало рассадником инфекции, аромат был тоже не из приятных, но священники выступали против закрытия городских кладбищ. Несмотря на сопротивление представителей церкви, в 1763 году Парламент Парижа издал указ о запрете захоронений внутри крепостных стен города, а в 1780-м году стена, отделявшая кладбище Невинных от домов на соседней улице Рю де ля Лянжри, обрушилась. Неописуемый кошмар, хлынувший в подвалы и на улицы, привел к тому, что кладбище закрыли окончательно, и хоронить в Париже запретили. В продолжение 15 месяцев каждую ночь конвои вывозили кости, чтобы затем продезинфицировать, обработать и уложить в заброшенные карьеры Томб-Исуар на глубине 17,5 метров. Позже было решено очистить ещё 17 кладбищ и 300 культовых мест города. Так появились Катакомбы. 608432704

При входе в них можно увидеть фотографию 19-го века, где туристы спускаются со свечками по той лестнице, по которой спускаемся мы. Тут-то и приходит в голову мысль о том, что эти люди уже сами на каких-то кладбищах…Memento mori.

Париж – он такой. Пугающий и нежный, красочный и грязный, шумный и задумчивый, загадочный и прямолинейный. Город, в который хочется возвращаться снова и снова…

Наверх